Темнота меня родила,
А жестокость - мой отец,
Лишь свободы я просила,
За себя я лишь борец.
Исчезают стены лица,
Всё сливается в одно,
И ничто уж мне не снится,
Тихо падаю на дно.
Я люблю грозу и небо,
Ненавижу солнца свет,
Притворяться надоело.
Дайте, дайте мне взлететь!
Ненавижу глупость, серость,
Не хочу быть как они.
Пламя злобы разгорелось,
Не угаснут их огни.
Покажите мне, о, Боги,
Елисейские поля,
Где нет лжи, зла и тревоги.
Нет, так больше жить нельзя!
И уж лучше мне разбиться,
Сломав крылья о мечту,
Чем всю жизнь вот так пробиться,
Позабыв про красоту.
Амина проснулась другим человеком, с другими мыслями, мечтами, амбициями. Просто всё, абсолютно всё теперь текло по другому руслу, в жизни появилась цель, а значит, всё остальное потеряло значение. Амина научилась врать и притворяться, делала вид, что у неё всегда прекрасное настроение, улыбалась лядям, которые ей были противны и смеялась над их глупыми шутками. Она вела себя превосходно и делала как раз то, что от неё ждали. На уроках учителя дивились её необычной усидчивости и внимательности, она запоминала всё, что хоть как-то ей могло пригодиться. На приёмах Амина улыбалась, здоровалась со всеми, разговаривала о моде, политике, спорте, театре и прочих вещах, которые было принято обсуждать, словно от этого что-то менялось. И следила за каждым человеком, как губка, впитывая любую информацию. Амина жадно выхватывала из памяти обрывки и куски разговоров, где царица рассказывала ей о дворе, о правилах, о манерах, о людях, и то, что совсем недавно ей казалось таким ненужным и пустым, сейчас занимало её всю. Теперь она знала, кто какое место занимает, расположение города и много другой информации, учила поэзию, историю, математику, могла поддержать любой разговор и незаметно вытащить из человека то, что ей нужно.
Серрод… Перед глазами встала его уверенное самовлюблённое лицо и слова, застрявшие когда-то у неё в памяти. «Она всегда была распутной». Мать, отец и брат, вздрогнувшие в последний момент. Ей было около восьми и она чудом осталась жива. И это чудо Амина использует. Слёзы высохли давным-давно, и осталась лишь ненависть, тупая холодная ненависть, от которой стынет кровь и холодеет в животе.
Она поклялась, что убьёт его, и перед смертью он увидит её глаза, часами думала, что ему скажет, как это будет и получится ли у неё. Конечно, получится, и для этого она была готова на всё. Она много работала над собой, училась драться, сбивая руки в кровь, выбиваясь из сил, и работала до тех пор, пока не падала, и ей нравилось себя мучить, это был единственный способ заглушить тот крик, который рвался наружу, доказать, что ты чего-то стоишь. А потом ей сказали, что он мёртв, умер легко и просто от какой-то болезни. Всё, что она сделала и чего добилась – было зря. Как странно было смотреть потом на небо, людей, птиц и думать, думать, думать… Но жестокость уже прочно обосновалась внутри. А всё имеет обыкновение возвращаться и ударять сильнее. Спираль – закон жизни. И вот она узнаёт, что, человек, погубивший её, жив и здоров. Что всё это было ложью, распущенной, видно, чтобы спрятаться от врагов, коих было не мало. За деньги можно купить всё. Сейчас он уважаемый богатый человек, и хочет убить царевну, даже не подозревая, кто занимает её место. Что ж, пусть дальше радуется жизни. Пока ещё может.
Они ехали по Панафинейскому пути – широкой каменистой дороге, ведущей от Акрополя к центру города. Это была небольшая конная прогулка, и Амина радовалась возможности снова оказаться в седле, выплеснуть какие-то силы, а главное ещё раз проехаться, изучая дороги, парк, гору и проходящих мимо людей, которые размахивали руками, приветствуя таких важных людей. Вечер после дождя. В воздухе стояла свежесть, а дорога, дома, кусты и деревья были ещё мокрыми, только-только начинало темнеть. Дул прохладный ветер, и в небе перекрикивались птицы.
Впереди со слугой ехал её наречённый – Гиппий, суховатый, высокомерный, капризный, он так не походил на родителей, и Амине стало жаль его настоящую невесту. Хотя на самом деле жалость – это просто слово, за которым ничего не стоит. Ей своих проблем хватало. Несколько людей по бокам, старая управительница постоянно шикавшая на хохочущих парней, три воина сзади. А справа от неё ехал Ардон, перебрасывался какими-то фразами с другими и даже шутил, при этом не забывая внимательно смотреть вокруг. И её это раздражало.
Амина оглянулась на храмы Акрополя и усмехнулась про себя, она почти уже забыла о существовании богов и давно уже перестала к ним обращаться. Какой смысл? Но всё же кто-то всё равно хранил её, и было не понятно - зачем.
-Недавно мы так здорово оттянулись, - заговорил один из воинов сзади. - С пятью темнокожими красавицами. Огонь, а не бабы!
-Их было три, и это было год назад, друг, - встрял в разговор другой, и все расхохотались. Только управительница снова зашикала на них, а потом отвернувшись о чём-то мечтательно задумалась, похоже, вспоминала молодость и шальных парней.
Они свернули и ехали уже тише, здесь надо было быть осторожнее. Кто-то затянул старую воинскую песню, и остальные подхватили. Через какое-то время к ним подъехала невысокая светловолосая девушка на гнедом жеребце. Амина видела её на каких-то вечерах, но не помнила имени, как и у прочих многочисленных гостей, приходящих и уходящих. Глуповатая, самолюбивая, изнеженная – она всем отталкивала Амину.
-Давно тебя не видела, Ардон, - кокетливо проговорила она, подъезжая к нему поближе.
-А мне сказали, ты заболела.
-Нет, я замуж выходила, но это одно и тоже, - они засмеялись.
-Как твой муж, Эфера?
-Да нормально, как же иначе? – она капризно поджала губки. - Такие плохие дороги! Ужас!
Он наклонился и продолжил шёпотом, но так что Амина слышала каждое слово.
-Надеюсь, он не помешает нам видеться? Я уже соскучился.
-Конечно, не помешает. Он мыслит как десятилетний ребёнок.
-Я всегда это замечал.
-А кто эта цыпочка?
-Это так… Рианна – невеста Гиппия.
-Сочувствую, - она наклонилась к нему ещё ближе и зашептала совсем тихо. – Вон какие косяки на нас бросает. Ты уже успел с ней познакомиться поближе?
-Возможно, - лукаво улыбнулся он.
Амина напряглась всем телом, стараясь не смотреть на них.
-И небось наговорил…
-О, это долгая история, потом как-нибудь расскажу.
-Ах, ты, - рассмеялась она.
Амина делала вид, что ничего не замечает, но слух, привычный различать любые звуки, не подводил. Впрочем, они и не пытались, говорить так уж тихо. Амина чувствовала, как тело деревенеет от злобы, и что-то медленно-медленно кипит внутри. Ардон и девица немного прибавили шагу и о чём-то болтали. Она смеялась и явно кокетничала. И Амина злилась с каждой минутой всё больше. Причём, больше всего на себя, снова чувствуя себя дешёвкой, к тому же кинутой дешёвкой, с которой поиграли и смеясь выкинули. А ещё она поняла, что никто никогда за ней по-настоящему не ухаживал, кроме того раза, когда она была другой, и весь мир был другим. И она сама всё разрушила, а могло ли быть иначе?
-Ой, мне пора, как же я забыла, - раздался голосок барышни.
-Прости, что не могу тебя проводить.
-Я понимаю.
Проезжая мимо Амина улыбнулась и резко развернула коня. Пара резких прыжков... И грязь взметнулась вверх прямо на белоснежное платье Эферы. Та взвизгнула, всплеснув руками, а остальные загоготали.
-Прости, - крикнула Амина, обернувшись, - такие плохие дороги! Ужас!
Амина с облегчением пришла в лес, где никто не мог её достать, и быстро откопала меч, спрятанный под большим дубом. Она крутанула меч в руке и стала работать над собой, отрабатывая удары, движения, шаги, подсечки. Совсем как когда-то вначале у амазонок, потом в армии Гердерс у Дартока. Она там научилась, что всё зависит от тебя и каждая ошибка может стоить жизни. Амина стала наносить удары по дереву, отрабатывая каждое движение, нет, не даром прошли годы тренировок и постоянная работа. Удар за ударом, всё лучше, всё точнее. Она подумала об Ардоне с той смеющейся барышне, как игриво он прижимал её к себе и бросил на Амину лишь пару самодовольных взглядов, подумала о всех тех ублюдках, что прошлись по её жизни, не жалея ничего. Перед глазами встало всё, чего она лишилась, и что с ней сделали. И что она сама сделала с собой.
От накатившего приступа ярости, для неё всё побелело вокруг. Она уже рубила дерево всё сильнее и сильнее, ничего не слыша и не понимая. Меч застрял и она стала бить руками, крича что-то, и била, била. Она ничего уже не видела, только ярость сжигала всё. Сейчас она уже не думала о приёмах или о чём-то ещё, тело рвалось само. Её кулак снова врезался в дерево, и на нём осталось кровавое пятно, на мгновение она словно увидела себя со стороны. Боль сжала руку, она упала без сил, тяжело дыша, но рука продолжала бить, размазывая кровь по сухой изрезанной коре. Амина остановилась, и всё ещё тряслась от беззвучных рыданий и крика, задохнувшегося в груди, руки были в крови, грудь и шея тоже. Ей почему-то вспомнился Дарток. Что бы он сказал? Надо умыться холодной водой и успокоиться, а то пропадёт всё, к чему она шла. А потом вернуться сюда и продолжать тренировки.
Она устало шла к себе, потирая руки. Надо их промыть и чем-нибудь обработать. А времени мало, нельзя терять ни минуты.
-Амина, я как раз тебя искала, - голос Обилоны прозвучал так обыденно, что Амина споткнулась, силой возвращаясь в нормальный мир, точнее, который по идее ей должен казаться нормальным.
-Привет, я гуляла, - она тихо выругалась, пряча за спиной разбитые руки.
-А почему одна? И вообще, это опасно, будто ты не знаешь, что на тебя охота.
-На меня? – рассеянно переспросила Амина и чуть улыбнулась. – Не изменить того, чему суждено случиться.
-Умно. Только с каких это пор ты следуешь судьбе?
Амине не понравился разговор с самого начала. Она смотрела на этого странного и незнакомого ей человека, когда-то так близкого и родного, и не понимала, что она должна делать. Замечая в подруге свои же слова и движения, она вздрагивала.
--Тебе вроде как кто-то нравился? – спросила Амина, а сама подумала, как глупо теряет время, которого остаётся так мало.
-Да так, - неопределённо ответила та и улыбнулась. – Мы с ним не сошлись. Ты же сама сказала, что поэт – не профессия для мужчины.
-Тогда я была немного зла.
-Зато я познакомилась с одним человеком, он сильный, умный, и с ним хорошо. Мы просто общались и не знаю, нравлюсь ли я ему. Он гораздо старше меня.
-Невелика проблема, - улыбнулась Амина.
-Да, наверное. Поживём – увидим. А вчера был такой странный день… Они шли куда-то по сухой тропинке парка и говорили о чём-то. Солнце приятно грело. Странно, но Амине это нравилось, всё-таки ей было хорошо идти с кем-то рядом и говорить, а ведь это так просто. На мгновение в голову закралась мысль: «Всё бросить и бежать. И мне всё равно, что будет дальше. Я хочу жить, ничего не боясь, хочу просто жить дальше». А потом она усмехнулась и поняла, что по-другому уже не будет, просто потому, что она не умеет по-другому.
В один из прохладных дождливых вечеров армия Гердерс, как они любили себя называть, остановилась в лесу на привал. Дарток стоял, оглядывая территорию, и перебирал в руках свою побелевшую бороду. Казалось, дождь его совсем не беспокоил. В это время воины, переругиваясь и пересмеиваясь, разгружали лошадей, растягивали непромокаемую ткань и доставали еду. Завёлся разговор на любимую тему - о том, что они купят за награбленные деньги и какие девицы будут вокруг. Дарток стоял в стороне и как предводитель не вмешивался в эту суету, думая о чём-то важном. Он главарь и имел на это право, и Амине почему-то это очень нравилось, она стояла рядом, вглядываясь в дымку, и думала, что будет потом. С ним она тоже получала права; воины иногда, как девицы, распускали сплетни, но ей было всё равно.Ничего кроме уважения и некой собачей привязанности она к нему не испытывала, а он о ней заботился как отец. А потому требовал втрое больше чем от остальных, за что она его порой ненавидела. Дарток часами заставлял её носить вёдра воды, драться, рабивая руки в кровь, читать, бегать вокруг лагеря, она падала, а он подходил и говорил: «Ты сейчас встанешь и побежишь дальше, тебе осталось ещё три круга и ты знаешь, что тебе же будет лучше добежать их до конца». Она его ненавидела и только потом поняла, что люди часто мучают больше всего тех, кого любят, как бы это странно ни звучало.
Раздался какой-то шум, треск веток и ругань. Через минуту появились два воина, которые грубо что-то тащили, и только потом Амина поняла, что это девушка, только грязная и побитая. Они швырнули её к ногам предводителя.
-Она шпионила! Эта сучку послали люди Кресоба, чтоб их!
Второй выругался, с силой пнув пленницу. Та не издала ни звука и только с испугом взглянула на главаря и женщину, стоящую рядом.
-Встань, - грубовато сказал Дарток и девушка молча подчинилась. Она оказалась совсем молодой, путанные светлые волосы были в грязи и облепляли шею и лицо; оборванные лохмотья, острые потерянные глаза и следы цепей на руках.
-Рабыня, - понял Дарток и голос его стал зловещим. – Кто тебя послал? Кресоб?
Несколько мгновений она молчала, взвешивая слова.
-Да… Меня заставили. Я могу служить вам.
-Я смотрю, не больно-таки он с тобой обращался, - усмехнулся он в усы. Все засмеялись с ним.
-Оставь её, - твёрдо сказала Амина, сама не зная зачем. – Будет служитьнам. А если что – я её лично прикончу.
Стало тихо, и все посмотрели на Дартока. Тот кивнул.
-Ладно. Пусть приготовит что-нибудь, а то мои парни не очень уж и любят возиться с котлами. Амина ты за неё отвечаешь и, если что, сама её и пришьёшь.
-Хорошо.
Все стали расходиться, было уже поздно и все готовились ко сну.
Орна – так её звали, осталась с Гердерсами, беспрекословно выполняя всё, что ей говорили. К ней, так быстро и просто оказавшейся у них, все относились с опаской, тем более Амина, которая следила за каждым её шагом. Все, кроме сторожевых, уже спали или укладывались, кто-то сидел у догорающего костра и потягивал вино. Только Орна что-то шила, работая быстро и даже увлечённо, и напевала какую-то песенку с незатейливым сюжетом. Амина подошла и села рядом.
-Как ты оказалась у Кресоба? – Амине понравился её голос глухой и серьёзный, девушка помолчала и ответила довольно сухо:
-Они напали на дом, где я работала, хозяев убили, рабов продали, а меня оставили. Я понравилась главарю. А у Кресоба я пробыла несколько месяцев, пока не оказалась здесь.
-Жалко было хозяев?
-Нет, а что их жалеть? Я стояла и смотрела как умирает хозяйка и улыбалась. – Амина смотрела на неё. Некая жестокоть застряла в голосе Орны клином и на лице появилась прохладная самодовольная улыбка. Если для Амины жестокость была некой необходимостью, то для девушки она казалась совершенно естественной.
-А Кресоб?
-Он со мной нормально обращался, только потому, что я с ним спала.
-Он тебе нравился?
-Подумай, как такая скотина может кому-то нравится? – девушка усмехнулась.
-Ты забываешься, - холодно проговорила Амина. Орна посмотрела Амине в глаза и улыбнулась.
-Я не всегда была рабыней, - медленно проговорила она. - Меня захватили в плен, когда мне было пять во время очередной воины, и продали богатой семье. Мои хозяева заставляли нас работать по десять - двенадцать часов в сутки, многие не выдерживали и умирали, позже убили единственного парня, который мне нравился. Он хотел сбежать. А потом выкупить меня и мать. Он тоже любил свободу. Но его поймали... Кресоб баловался белым порошком, который ему привозили какие-то дружки из Египта, и становился неуправляемым. Часто бил меня и повторял, что я ничтожество. И сейчас я счастлива, что смогла бежать. Я смогу себе позволить какие-то чувства, только когда буду свободной. А я буду, обязательно буду, чего бы мне этого не стоило, и обязательно этого добьюсь. А пока я не имею на это права… Не пытайся меня понять, Амина. Мы с тобой из разных миров.
Прошло два дня, сухих и длинных, Амина не могла уснуть от разных пугающих и глупых мыслей. Она вспоминала какие-то фрагменты из своей жизни короткий разговор с рабыней. Нет, не из таких уж они и разных миров. Мир-то он один, просто разные люди видят его по-разному. Она вышла на воздух, было уже темно, все уже спали. Звёзды смотрели на них с потемневшего неба и поблёскивали, словно о чём-то предупреждая.
Она увидела силуэт и сразу узнала Орну. Девушка что-то шила, насвистывая ту самую песенку, известную в этих краях. И как можно что-то делать в такой темноте? Но она была так увлечена работой, что, казалось, не замечала ничего.
-Эй, детка, - раздался голос рядом. К ней подошёл один из воинов, которому, похоже, тоже не спалось. – Пошли со мной, развлечёмся.
-Не имею ни малейшего желания.
-Ты должна быть повежливее, - он был пьян и еле держался на ногах. Амина наблюдала за этой сценой уже с интересом.
-Уж тебе-то я точно ничего не должна. Иди спать, - она продолжала шить, даже не удостоив его взглядом.
Похоже, это его задело, и он схватил её, вернее, попытался. Всё, что увидела Амина, - это было рывок, падение и скрежет зубов. Громила растянулся на земле, а девушка вонзила ему в руку острую спицу. Он взвыл.
-В следующий раз она окажется у тебя в черепе, - вежливо пояснила она и спокойно села на прежнее место.
-Ты… ты… знаешь что? – он встал, прижимая к себе окровавленную руку. – Тебе хуже будет. Вот.
Он протрезвел то ли от неожиданности, то ли от боли, и пристыжено поплёлся куда-то к себе.
Странно, но Амину поразило то, как спокойно та вонзила в руку человека острую спицу, в её глазах не было ни сомнений, ни сожаления, ни страха. И фраза: «Он со мной нормально обращался, только потому, что я с ним спала». Амина вернулась в свою палатку и легла, укутавшись тёплым покрывалом. Надо было спать, завтра - тяжёлый день.
Амина сидела на очередном приёме. Подумала о Серроде и о том ублюдке, который прикинулся их другом, а потом их сдал. Это она узнала позже, и это ей стоило многих трудов. Его звали Хентосом, и она его даже вспомнила – худощавый воин, заходил к ним, совал детям пряник и подолгу говорил с родителями, уверяя, что только он может им помочь. Девочка ничего не понимала.
Хрясь! Амина разбила чашку об стол и вино выплеснулось на скатерть. Кто-то обернулся, и она стыдливо улыбнулась, словно извиняясь за свою неловкость. Надо держать себя в руках.
К ней подошёл Гордий – её учитель, невысокий рыжий человек с козлиной бородкой.
-Вам помочь?
-Ничего страшного. Я нечаянно разбила чашку.
-Волнение перед предстоящей свадьбой.
-Да, наверное.
Одно время ей казалось, что Гордий хочет завести с ней более тесные связи и только потом поняла, что девушки его совершенно не интересуют, в отличии от прекрасных молодых мужчин. Его обязанность была следить, во что она одевается, о чём говорит и как выглядит, сейчас Амину это интересовало меньше всего, но она знала, что один неверный шаг может ей стоить всего и поэтому внимательно выслушивала все его советы. Сейчас её задача изображать глуповатую царевну, с нетерпением ожидающую свадьбы.
-Вы сегодня хуже выглядите, чем обычно, - вежливо сказал он. - Надо больше спать. Совсем скоро свадьба, а людям нужна красивая управительница, чтобы они могли почитать её. Вы понимаете?
-Да, конечно, - она улыбнулась и захлопала глазками. И стала с ним разговаривать, запоминая каждое слово, а потом мягко, как бы невзначай спросила:
-Кстати, а кто такой Серрод? Я довольно много о нём слышала.
-Я мало, что знаю о нём. Это довольно уважаемый человек, очень богат. Живёт, кажется, на скале Видос, - тут больше вытягивать было нечего, и она перешла ко второй интересующей её теме, глаза сузились, а сердце застучало втрое сильней.
-А человек по имени Хентос, случайно служит не у него?
-Да, раньше служил, но сейчас он отдельно. Бывает здесь. А это так важно? – учитель поднял на неё глаза, и она глупо улыбнулась, надеясь, что он не расслышал стальную нотку в её голосе.
-Нет, что вы, совсем нет. Просто он понравился моей подружке.
-Ах, вот оно что? – Гордий заговорщицки улыбнулся. – Скоро у него будет празднество, говорят, он очень любит молоденьких девушек. А вы любите праздники.
-О, я просто обожаю, - улыбнулась девушка и тихо добавила. - Уверена, что этот праздник ещё долго не забудут.
Она бежала вперёд, не останавливаясь и не оглядываясь назад. Если она остановится, то упадёт, а сейчас нельзя расслабляться. Ветер развивал волосы, ветки царапали кожу, трава хрустела под ногами, но это только придавало ей сил, она вспоминала всё, что было, и понимала, что должна бороться и она добьётся своего. Семь кругов. С половиной. Добежать до большого дуба и всё. Ноги уже не слушались, дышать было невыносимо, но она продолжала бежать, выжимая себя как лимон. Да, она слишком долго не тренировалась, слишком долго.
Показалась тропинка, значит, осталось не так уж много. Силы были на исходе. Главное - не упасть сейчас. Дуб появился на горизонте тёмным сильным силуэтом. Она уже трижды принимала другие деревья за него, но это точно был он – высокий развесистый, немного печальный дуб. Просто надо добежать. Выдох-вздох. Выдох-вздох.
Перед глазами вставали лица тех, кто покорёжил её жизнь, истоптал как ненужную тряпку, тех, из-за кого она никогда не станет нормальным человеком, не сможет спать спокойно, не просыпаясь в холодном поту. Но больше всего Амина ненавидела себя, и когда она мучила себя постоянными тренировками и нагрузками – то получала некое, почти физическое удовольствие. Она научилась наслаждаться болью, усталостью.
Расколовшийся камень, значит, осталось шагов сорок. Надо-надо добежать. Ноги были ватными и не слушались, бок жгло, она задыхалась, и каждый шаг давался всё сложнее. Странно, как она только всё это выдержала, прошла. Как когда-то, постоянно работала над собой. Но тогда было другое время, и были другие цели. Как раз наоборот, их не было и поэтому хотелось жить. Двадцать. Цель близка, она отсчитывала мгновения, которые ей остались, не было сил даже смотреть вперёд, но ноги ещё почему-то двигались. Осталось пять шагов. Она, наконец, дошла и протянула руку перед собой. Три, два, один. Рука нащупала прохладную жёсткую кору. Амина улыбнулась ссохшимися губами и, сделав пару шагов в сторону, рухнула в траву.
Ровно восемь кругов. Она это сделала, смогла. Вчера она пробежала семь кругов, сегодня восемь, значит, завтра будет девять. А послезавтра она пойдёт убивать.
Дарток легко вскочил на помост, подбросив в руке два копья, словно проверяя на лёгкость, а затем одно кинул ей. Она цепко поймала оружие и вскочила следом. Кучка головорезов, стоявших рядом, загудела и зашебуршалась, такие тренировочные бои были их любимым зрелищем, а ещё все знали об их недавней ссоре. Больше года назад она стала куда-то исчезать, поползли слухи о неком задании, а кто-то говорил, что девочка просто гуляет с городскими, и все гоготали, с опаской оглядываясь назад – не идёт ли кто. В тот вечер Дарток с девчонкой сильно поссорились, и все ждали, что будет. Но ничего не произошло, она осталась у Гердерс и даже доказала, что не зря ест свой хлеб. А недавно произошла ещё одна ссора, и всем было интересно, что будет дальше.
Амина сделала несколько пружинистых шагов, помост был довольно узким, в локоть шириной, а высотой - по грудь рослому воину.
-Ну, что девчонка, давай, - он улыбнулся, прищурив глаза. – Или тебе больше по душе косметика и танцы?
По зрителям прошёлся смешок, он сознательно злил её, и она знала это. Говорить она ничего не стала, чтоб не выдать никаких чувств, и напала первой, как всегда, надеясь, срубить противника сразу.
Он молниеносно отразил удар и сделал подсечку, она отскочила, как раз во время, наперёд угадывая его движения. Амина кинулась вперёд, но Дарток легко отбился и ударил по ногам, все замерли, она качнулась, но устояла, и бой продолжался. Она нанёсла несколько быстрых ударов, но он легко успевал отразить каждый.
Он рубанул копьём по ногам и она упала, ударившись спиной, но не упала, а значит, могла продолжать.
-Ну что, девочка, может сдашься?
-Ну, уж нет.
Её рука с копьём выстрелила вперёд и ударила его прямо в грудь. Он охнул и покачнулся, все замерли и в лагере стало тихо-тихо, зрители боялись даже пошевелиться. Дарток сплюнул, перехватил копьё поудобнее и напал. Она уклонилась от очередного удара и стала драться ещё с большим остервенением, отчаянно наносила удары и отбивалась, легко удерживая равновесие, а ведь несколько лет назад по такому помосту ходила на полусогнутых ногах. От злобы закипало что-то в груди, глаза горели. Ритм схватки, энергетика, бьющая где-то внутри, захватило и её, и её учителя, и толпу разбойников, сжавших кулаки. Бой действительно был красивым.
Два шага вперёд, удар, поворот, отскок, ещё удар, и ещё. Она поняла, что стоит на самом краю, отступать не куда, но ей удалось прорваться вперёд. Дарток прохладно улыбнулся.
Какой-то странной подсечкой он выбил копьё из её рук, она растерялась ровно на мгновение и этого хватило, чтобы пропустить удар в живот, она упала, каким-то чудом оставшись на помосте. Ещё несколько грубоватых мощных ударов. А ещё через секунду резкая сильная боль взрезала ногу, она сжала зубы, чтоб не закричать. Кровь потекла почти сразу несильным потоком, она не шевелилась, глядя на него. И все остальные тоже. Снова наступила тишина. Поражённая, она смотрела на него с животным страхом, понимая, что он только что сильно её ранил. Учитель наклонился к ней и проговорил медленно и тихо, ровно настолько, чтоб слышала только она.
-Запомни, дорогая. Здесь я главный, и если ты хочешь здесь быть, и чего-то добиться, ты должна меня слушать.
Похожая ситуация была год назад, тогда Дарток ей сказал только одну фразу: «То же самое он сделает с тобой», только они вдвоём знали о чём речь и с тех пор их оружие не перекрещивалось до этого дня.
Он столкнул её вниз. Падение было глухим и жутким, она просто не смогла сгруппироваться.
-И ещё. - Дарток спрыгнул вниз. - Никто тебя не будет жалеть, ты должна быть готова ко всему. Одна ошибка может стоить всего, поняла?
Она не ответила. Просто хмуро посмотрела ему в глаза, зажимая бегущую с ноги кровь.
-Отнесите её ко мне.
Через несколько минут была у него в хижине. Он спокойно перевязывал ей рану, смазывая каким-то раствором. От шипящей боли она сжалась и закрыла глаза. Но не издала ни звука.
-Конечно, больно. А ты что хотела?
Он придирчиво осмотрел её и, похоже, был недоволен.
-Зачем это всё?
-Потому что надо, - эхом отозвался он и добавил строго. – Чтоб к завтраку была как новенькая, поняла? Эти обормоты должны знать, что ты не сломалась...
Он встал, вымыл руки, отпил немного воды и кинул флягу ей.
И ещё. Послезавтра разговор с людьми Кресоба. Пойду я и несколько человек. А ты остаёшься здесь.
-Что?! – она попыталась встать, но боль обожгла тело. – Я тоже должна пойти, - проговорила она сквозь зубы.
-Я сказал, нет, ты ранена. Вопрос закрыт.
Она была поражена. Причём поражена не его жестокостью и даже не грубостью, а тем, что он с лёгкостью мог взрезать ей ногу неострым копьём на глазах у всех просто так, чтоб не дать ей пойти на переговоры. Когда он ушёл, она ещё сидела, стиснув зубы от боли и досады, а потом с трудом поднялась и, прихрамывая, вышла на улицу. Ей просто необходимо дышать свежим воздухом и смотреть куда-то вдаль. А на востоке догорало солнце и ветер играл в ветвях деревьев.
Это были обыкновенные переговоры коих было множество, банда Кресоба не была достаточно сильна, чтобы бросить вызов Гердерсам, наоборот, им гораздо выгоднее было сотрудничать. Но Амина не находила себе места. Она начинала точить меч, потом ходила из стороны в сторону, считая собственные шаги, пыталась с кем-то заговорить, так же резко обрывала разговор и чего-то ждала. Когда прибежал Зорин – шестнадцатилетний пацан, запыхавшийся, с белым как мел лицом, где-то что-то стукнуло. Кровь текла по его щекам и плечу, парень задыхался, его пришлось долго успокаивать, прежде чем он что-то сказал.
Дарток с людьми пришли в назначенное место. Там была засада, двадцать хорошо вооружённых воинов их уже ждали. Дартока тяжело ранили, никто не решился брать на себя вину. Парня отпустили, немного избив. Пусть расскажет другим, чтоб знали. Ещё четверо так и осталось там лежать.
Амина стояла и смотрела как несли Дартока и пошла следом. Странно было видеть его лежачим, в крови, на носилках. И странной была сама мысль, что это всё правда. Боль и какое-то странное чувство стало душить её. Всё вокруг расплывалось, а в голове гвоздём застряла одна мысль, от которой весь мир сжимался до размеров кулака. Он знал, что там будет опасность, что может погибнуть. И сделал всё, что б она туда не пошла. Амина дрожала, растерянно озираясь по сторонам, словно в поисках помощи, в горле пересохло. Этот человек с улыбкой пошёл на гибель и спас её, спас остатки её потерянной, но всё-таки юной жизни.
-Он выкарабкается, - сказал кто-то у неё за спиной. – И не такое бывало.
-Конечно, - тихо сказала она, чувствуя, как сжимается сердце. – А как же иначе?
Когда Орна вошла в домик предводителя, было довольно темно, светильники зажечь было некому. Девушка подошла к кровати, где лежал Дарток, и сразу всё поняла. В углу она заметила движение. Это была Амина. Она сидела в углу, закрыв лицо руками, тряслась и что-то бессвязно повторяла. Орна подошла и оглядела хозяйку.
-Успокойся, слышишь?
Амина стала трястись ещё больше, тихо выдавливая:
-Почему? Почему сейчас? Это они… они его… убили. И что теперь?
-Амина, посмотри на меня!
-Нет-нет! Мы должны были что-то сделать!
Орна нахмурилась. Сильный удар и падение. Стало тихо и немного холодно.
Через минуту Амина сидела на стуле, прижимая к синяку холодный железный браслет, и устало смотрела в одну точку. Она стала хоть что-то понимать, но мысли путались, всё было как в тумане: пустым, смутным и ненужным. Орна ходила по комнате и что-то говорила.
-Теперь ты станешь их предводителем. Ты всегда ведь этого хотела, не так ли?
Амина не слышала и не понимала. Она думала только о том, что сегодня он открыл глаза и смотрел на неё мягко, почти нежно, как отец. Сама не зная зачем, она говорила ему, что всё будет хорошо, что он выкарабкается, что отличная погода и кобылица Ранда родила четверых славных жеребят, говорить он не мог, только смотрел на неё, и ей казалось, что его глаза улыбаются. А потом она подошла к нему, как обычно, чтобы смазать раны его же раствором и поняла, что он не дышит. Она даже не сразу поверила, слишком уж это казалось странным. Она всегда теряла тех, к кому привязывалась. От боли было сложно дышать и
всё её существо захватывало ощущение полной пустоты и безнадёжности.
-Тебе надо успокоиться, - Орна налила в стакан какую-то жидкость и, встряхнув, протянула Амине. - Выпей и станет легче.
Амина устало подняла стеклянные глаза и взглянула на неё.
-Что? - спросила она, словно очнувшись.
-Будет немного жечь. Зато потом всё будет хорошо, - Орна теряла терпение.
-Уже не будет, - наступила гулкая прохладная тишина.
-Тебя ещё раз ударить? – голос Орны был твёрдым и злым. – Если эти уроды увидят твою слабость, они тебя убьют, просто сожрут, как волки, понимаешь? Слабаков всегда вырезали и будут вырезать. Поэтому завтра ты должна быть опечалена, но не убита. И ещё, ты должна доказать, что именно ты достойна его места, а иначе тебе не жить.
Амина смотрела на неё непонимающими глазами и словно не узнавала. Орна сделала большой глоток, подошла к хозяйке, силой прижав её губы к своим, выдохнула жидкость ей в горло. От этого странного поцелуя у Амины закружилась голова, она почувствовала во рту горькую горячую жидкость, и взглянула в глаза рабыне, стоявшей так близко. Через мгновение всё поплыло перед глазами, она дёрнулась и рухнула на пол.
Всё, что было дальше Амина помнила смутно, как во сне. Не успел догореть погребальный костёр, как она двинула людей на шайку Кресоба. Никто не оспорил её прав, и она почувствовала свою силу. Она изменилась, в ней что-то потухло, зато появилось новое, властное, сильное и неживое. Кресоб не ожидал, что Гердерс так быстро оклемаются, найдут их и будут мстить. Этого не ожидал никто.
Амина помнила всё обрывками - огонь, кричащие люди, бой. Она схватилась с Кресобом и ничего не чувствовала, может, поэтому и победила. Уже падая он рассёк ей бровь. Потом ей сказали, что ещё чуть-чуть и она рассталась бы с глазом, а может, и с жизнью. Но в тот момент она даже не почувствовала боли. И стоящая посреди боя с мечом вся в крови - своей и, конечно, чужой, и бешеным оскалом, - она являла собой страшное зрелище. И все замерли, глядя на неё. Она вытерла меч и прокричала. Это значило, что всё кончено, что они победили. Разбойники либо разбежались, либо сдались, либо полегли замертво. И история об этом стала легендой среди бандитов и простого народа. С тех пор она пользовалась непререкаемым авторитетом, и замолкли все, кто считал, что женщина не может вести за собой небольшую, но всё-таки армию.
Орна ушла почти сразу после того события, был дождь, они долго говорили, а потом Орна села на коня и ускакала в темноту и холод леса. Амина не стала её останавливать, а просто сидела и смотрела ей вслед. Бывшая рабыня всё же ей нравилась, чем-то своим, непостижимым, ярким и даже злым, вспоминался тот поцелуй, странный такой, грубый и нежный, и своя странная забота. И там, стоя у трупа Кресоба, Амина подумала, что похожа на неё.
Дни тянулись один за другим, она втянулась в определённый ритм. А через год как-то случайно встретила Орну в небольшом городке, где покупала одежду и оружие. Обычно посылали кого помоложе, но на этот раз пошла она. Судьба? Возможно. Увидев старую знакомую, Амина остолбенела. События, которые вроде бы забылись и ушли навсегда, всплыли наружу с новой силой. Это только казалось, что всё прошло.
Они сидели и говорили. Долго и обо всём. Было начало весны, в воздухе носился некий странный аромат, рядом играли дети. В войну.
Орна стала гетерой, она научилась пользоваться внешними данными, телом и умом так, чтоб мужчины делали для неё всё. Она рассказывала, как легко пользоваться тем, что дала природа, как смотреть, вести плечом, говорить и идти так, чтоб мужчина сам отдавал тебе всё. Амина слушала с интересом, запоминая каждое слово. Но твёрдо знала, что никогда не воспользуется этой наукой. Хотя разное в жизни бывает.
-А тебе не противно?
-Иногда, - нахмурилась Орна, - но я общаюсь с ними только когда я этого захочу. И важно, чтоб человек думал, что это он тебе делает одолжение, помогает тебе, защищает, и за это он отдаст всё.
Они молчали, разглядывая улицу.
-Ты изменилась, Амина, стала другая. Девчонкой была ещё, как зверёк, не могла сидеть на месте, шустрая, и всегда тебе было важно кому-то что-то доказать. А сейчас стала спокойной и холодной. Серьёзная, холодная, уверенная в себе. Я бы тебя не узнала, если бы ты не окликнула меня сама. Только руки остались прежними, - мягкое прикосновение, от которого стало теплее.
-Ответственность. Я после той ночи стала такой, - Амина смотрела в пол. Наступила тишина. Орна отпила немного сока и проговорила, прищурив глаза:
-Тебе надо уходить оттуда.
-Зачем? – Амина смотрела на неё с недоумением. – Всё складывается именно так, как надо. И я этого хотела, ты сама так сказала.
-Нет, не хотела. И тебе это не надо. И ещё, убьют ведь.
-Меня? Ты что-то путаешь, ты знаешь…
-Всё я знаю. И не таких ломали. Продержишься ещё год-два, а потом либо свои, либо чужие. За хорошую жизнь надо платить. И дорого платить, Амина.Они сидели и молчали, вслушиваясь в голоса людей и крики птиц, которых прикармливали дети и пастухи. Амина поднялась. -Мне надо идти, меня ждут. -Ты меня не поцелуешь на прощание? – спросила Орна как бы невзначай и её взгляд стал обжигающе острым. -Почему нет? Амина наклонилась и коснулась щеки подруги. Ещё взгляд, прикосновение и что-то словно сорвало её с места. Орна сжала её и стала целовать в губы, а Амина уже почти ничего не чувствовала. Ещё через мгновение она перехватила инициативу на себя. А голова так кружилась, сердце стучало бешеным ритмом, и эти рваные поцелуи, движения, фразы застревали внутри и застывали там навсегда. Так прошла почти вечность. Амина краем взгляда заметила, как уставились на них парни стоящие рядом и какая-то женщина выронила амфору с маслом. Какая разница? Амине было всё равно, она улыбнулась и прошептала: -Всё-таки две женщины – это красиво. -Да, - Орна подняла на неё свои острые глубокие глаза. – Прощай, Амина. Их руки всё-таки расстались. Амина подмигнула ей и пошла туда, где её ждали, мимо этих остолбеневших людей с кривыми лицами. Только пару человек ей улыбнулись, и она улыбнулась им. Пьянящий вкус свободы и музыка ветра несли её вперёд. Сегодня она отпустит от себя всю боль, чтоб та не посмела вернуться. Сегодня она красивая, сильная и свободная, и она будет идти вперёд и петь. И пусть только кто-нибудь попробует её остановить.
Маленькая девочка закатила мячик под кровать. Она влезла туда, её пальцы уже нащупали прохладную поверхность мяча, когда в комнате раздались шаги. Она затаилась и прислушалась, чуя, что что-то не так.
-Я говорил с Хентосом, - начал отец, но мать его перебила.
-Я не верю ему. Мне он не нравится в последнее время.
-Мне тоже. Но он обещал помочь. Сейчас мы должны думать о детях, а не о гордости.
-Знаешь, он мне дважды замуж предлагал, тогда ещё. И я его не понимаю, с чего это вдруг он так рвётся помогать? Всё из-за меня. Я виновата...
-Прекрати. Дэр был ублюдком, я убил его, защищая тебя и себя, он чуть тебя не износиловал. Ты забыла?
-Тебе нравится напоминать мне об этом?! – её голос сорвался на крик и девочка вжалась в пыльный ковёр, дрожа от страха перед непонятным «сейчас надо думать о детях». Родители не замечали ребёнка, спрятавшегося под кроватью, и продолжали кричать.
-А что если Хентос рассказал его братцу, Серроду, всё? И сейчас докладывает ему, где мы находимся.
-Не надо. Хентос наш друг. Причём, последний. Ты оборвал все связи.
-У тебя было слишком много друзей. И если б ты меньше хвостом крутила…
-Ты меня обвиняешь?! Ну, скажи, скажи, что всё из-за меня!
-Хватит орать!
Мать расплакалась и отец подошёл, мягко обнял её к себе.
-Ну-ну, успокойся. Всё будет хорошо. Обещаю.
-Правда? – тихо прошептала она, пряча глаза. – Мне страшно.
Они пошли куда-то, а девочка не шевелилась, только глаза были мокрыми от слёз. Когда стало тихо, она дала выход страху и разревелась. Сжимая мячик в руке. Она не знала, кто такой Серрод, при чём здесь дядя Хентос, почему отец орал на мать, но понимала, что всё плохо, что рушится всё, чем она жила. И бессвязно молилась каким-то богам. «Не надо, - шептала она. – Не надо. Пожалуйста!»
В доме аристократа по имени Хентос пир был в самом разгаре. Гости лежали на ложах, смеясь и переговариваясь. Рабы подавали блюда с угощениями и дорогие вина, разбавляемые водой, а музыканты и танцоры развлекали гостей. В полутьме дрожали огоньки пару сотен ламп, и сладковато-дурманящий аромат разливался по комнате. Гости стали играть в старую игру коттаб, они выплёскивали немного вина в мишень, и самый меткий получал резной камешек с изображением Ареса – бога войны.
Хентос не участвовал в игре, а просто наблюдал с самодовольной улыбкой и ждал. Наконец, когда основные темы были обсуждены, а любимые развлечения начали надоедать, он встал и поднял руку, музыка утихла, слуги и артисты торопливо покинули зал, и наступила тишина.
-А сейчас, - проговорил он медленно и улыбнулся, - то, чего вы все ждали. Гетеры. Самые лучшие только для вас, - потом он сел в кресло и добавил тихо. – Обожаю шлюх.
Все восторженно загудели и скоро смолкли. Дверь открылись мягким движением, и в игривом свете ламп появилось сразу несколько девушек. Несколько из них стали играть на инструментах, оставленных музыкантами, петь или соблазнительно двигаться под завораживающую музыку, а остальные пошли к гостям и, взяв в руки бокалы вина, стали о чём-то расспрашивать гостей. Гости почти сразу стали давать волю рукам, девушки смеялись и делали вид, что им неловко. Таков был ритуал.
Внимание Хентоса привлекла одна танцующая загорелая блондинка, ярко накрашенная даже для гетеры, при этом она вежливо, но твёрдо отшивала всех, желающих познакомиться поближе. Она танцевала и всё время смотрела на него. Страстно и загадочно. Он усмехался, пил вино и следил за каждым её движением, затаившись, как тигр при виде добычи. Ещё мгновение и будет прыжок. Он ждал и она ждала, вокруг девушки уже во всю развлекали гостей, кто-то даже уединился в отдельные комнаты, раздавались вздохи, возгласы, смех... Хентос довольно грубо оттолкнул одну даму, подсевшую к нему. А блондинка улыбалась, танцуя всё более и более эротично.
Он приманил её пальцем, она продолжала танцевать так, что мужчины стали заглядываться, гетеры злиться. А Хентоса взял спортивный интерес: «Ты у меня ещё попляшешь, девка». Он грубовато притянул её к себе, когда она была совсем близко. Вначале, она изобразила застенчивость, а потом села к нему на колени. Он стал щупать её тело, но она отдёрнула его.
-Не здесь. Я не хочу, - её голос был такой же манящий и загадочный.
-Почему? Взгляни на других, - она его заинтриговывала с каждой минутой всё больше.
-У меня свои правила. Вот если будем наедине, тогда можно будет всё.
-Совсем всё?
-Конечно. Ты испытаешь такое, что тебе и не снилось. Я становлюсь сумасшедшей, когда вижу такого мужчину как ты.
-Что нам мешает? Я знаю, хорошее местечко.
-Ну не знаю, - он стала ломаться, причём не очень натурально.
Ещё через минуту они выскользнули в дверь, он завёл её в небольшую комнату с высокой красивой кроватью и обилием покрывал и подушек. Здесь всё было таким дурманящим и тёплым.
-Но теперь то я могу всё? – спросил он, притягивая её к себе.
-Конечно, - отозвалась она, что-то сверкнуло в её руке и полоснуло его по животу. – Если сможешь.
Он согнулся пополам, истекая кровью. И поднял на неё голову. Она стояла, улыбаясь спокойно и холодно, а в руках был длинный дорогой мечсо стекающей кровью. Его кровью… Он многое видел на своём веку и считался сильным опытным воином, но такое даже он не ожидал. Он впервые узнал, что такое ярость.
-Сука! Ты хоть знаешь…
-Здравствуй, дядя Хентос. Я тоже рада тебя видеть.
-Что?
На какое-то мгновение он замер и его глаза округлились теперь уже от удивления.
-Всё это время я жила и думала о тебе и Серроде. Смотри, как стекает твоя кровь, ты умрёшь так же, как умерли мои родители и мой брат. Ему было пятнадцать.
-Ах, это ты, соплячка, не сдохла, значит. Вот, свезло…
Он достал нож, воины никогда не расстаются с оружием. На всякий случай. И сейчас был как раз такой.
Замах и удар. Она успела увернуться, нож лишь скользнул по руке, оставив красный след, её реакция была лучше. Амина отскочила, рванула вперёд и вонзила меч по самую рукоять. На несколько мгновений всё словно замерло. Он стоял нанизанный на меч и, оскалившись, смотрел на неё. Амина выдернула меч, Хентос крикнул и упал на пол.
Мёртв, всё отработано чисто. Она оглянулась и вздрогнула. В дверях стояла женщина. Целая вечность понадобилась Амине, чтоб узнать её, вернуться из какого-то другого мира в этот, спокойный и реальный. Это была Обилона с расширенными перепуганными глазами и дрожащими руками.
-Ты… ты убила его…
-Обилона…
-Ничего не говори мне. Не надо.
-Обилона, успокойся, чёрт возьми! Ты хоть знаешь, что это за человек?
-Нет, Амина. Я знаю только, что рядом с тобой смерть. Всюду и везде смерть, страх и боль. И грязь. Не трогай меня, твои руки в крови. Я не могу так, не могу!
Она рванула в дверь и скрылась в темноте. Амина не стала останавливать теперь уже бывшую подругу, ей было всё равно.
Надо помыться и смыть с себя хоть немного этой грязи.
Вдруг раздались шаги и появилось три воина, они посмотрели на мёртвого хозяина, побелели и мгновенно вытащили мечи из ножен. Обилона, надо отдать ей должное, ушла очень своевременно.
-Она его убила.
-Держите её.
-Что ж, - улыбнулась Амина прохладно, - попробуйте.
Надо же было так наколоться, что она тут стояла и теряла время? Их было четверо. И по её расчётам должны придти ещё новые. Всё плохо. Впрочем, как всегда.
Она чувствовала, как кровь стекает по коже и одежде, а с ней остатки сил, остатки жизни. Боги, как тяжело было идти. Боли почти не было, только тяжесть. Нет, надо идти, идти дальше. Надо спастись, сейчас она не имеет права останавливаться, когда так много уже сделано.
Она бежала по коридору, падая и задыхаясь, плечо было разрублено чуть ли не пополам, кровь шла не переставая, хорошо, что было довольно темно и они не могли выследить её по пятнам крови остающимся после неё.
Амина завернула за угол, толкнула какую-то дверь и просто ввалилась внутрь. Всех последних сил хватило, чтоб захлопнуть её и прислушаться. Они пробежали мимо. Она даже услышала обрывки каких-то фраз и ругань. Голоса и шаги затихали, она с трудом отдышалась. Перед глазами всё стало двоиться. Только сейчас она поняла, что находиться в какой-то комнате. Здесь даже было что-то знакомое. Рану надо перевязать, надо что-то делать, куда-то прятаться, а то её найдут. И хорошо, если просто убьют. Хотя сейчас ей было почти не страшно, только больно дышать.
Вдруг послышались шаги. Она вздрогнула, перед глазами всё поплыло, и она ничего не могла разглядеть.
-Привет, Амина, - раздался спокойный глухой голос.
-Ардон, - прошептала она и потеряла сознание.
Очнулась она от горького вкуса во рту. Ардон сидел рядом с рюмкой в руках.
-Это поможет, - хмуро сказал он и добавил. - Выпей ещё.
Она не стала спорить, взяла рюмку и сделала большой глоток. Похожей жидкостью когда-то поила её Орна, чтобы привести в себя. Горячая тяжесть разлилась по телу, в ушах загудело, но боль утихла.
-Странно, почему, я не удивляюсь, видя тебя здесь в крови?
Она не ответила, а просто попыталась подняться, голова закружилась ещё больше, и боль сжала всё тело. Ардон подошёл с небольшой ёмкостью с водой и белой тканью, сел рядом и коснулся раны.
-Не трогай меня, - прохрипела она, глядя на него с проснувшейся ненавистью.
-Ты тут сдохнуть хочешь? - он с любопытством посмотрел ей в глаза, она отвела взгляд.
-Нет.
-Значит, помолчи.
Он порвал ей одежду и, смочив тряпку в воде, стал промывать рану. Потом стал перевязывать её, и на белой тряпке мгновенно проступило алое пятно. Он работал спокойно и уверенно, зная, что надо делать и, перехватив её взгляд, бросил:
-Часто приходилось оказывать помощь раненым. И знаешь, часто раны были от рук таких как ты.
Боги, как это было унизительным.
Амина старалась не смотреть ему в лицо. Ей было не понятно, как человек может вначале сделать тебе очень больно, а потом заботливо перевязывать раны. Почему из множества помещений она попала именно сюда? Он промыл ещё несколько неглубоких ран, в том числе и на лице. От его прикосновений противно холодело внутри.
Когда он встал, она всё ещё лежала на полу и старалась не шевелиться. Только заляпанная кровью грудь тихо вздымалась от дыхания.
-Надо позвать врача.
-Нет, - прошептала она. - Они поймут, что.., - она запнулась.
-Так ты убила его? - этот вопрос застал её врасплох.
-Кого? - по её коже пробежал мороз.
-Хентоса. Хочешь вина? У меня есть немного.
-Откуда ты знаешь? Ты же был здесь.
Он улыбнулся.
-Императрица сказала, что ты пойдёшь его убивать, а мы не стали мешать. Это было удобно для всех.
-Удобно-для-всех?! - она приподнялась, не зная, что сказать. - Мне чудом удалось спастись, я истекала кровью. Вначале они трясутся за меня, а потом спокойно отправляют делать чёрную работу? - она замолчала и только тихо выдавила только одно слово: "Ненавижу". Правда было не понятно к кому это обращалось.
От резкого движения боль, резкая слепая боль, разорвала всё. Амина застонала, выпучив глаза.
Ардон перетащил её на небольшой диван.
-Тебе надо поспать.
-Мне ничего не надо. Ни-че-го, - ответила она, закрывая глаза. И, как это ни странно, уснула.
